- Так что там насчёт работы?

- У Джеба на ферме работы полно, - трактирщик придирчиво осмотрел кружку и стал оттирать от неё приставшую грязь. – Джеб парень обстоятельный, ты на его жену только не заглядывайся, а насчёт оплаты сомнений нет. Брат ейный, хоть и того, помогает, пока они сами справлялись, а как урожай убирать, тут уж без помощи никак не обойтись.

Артур бросил на стойку монету. Трактирщик попробовал её на зуб и тяжёлым взглядом проводил юношу до двери – не крестьянская у того была осанка.

Наследный принц Камелота совершал путешествие инкогнито. По дороге подрабатывая, чем мог. В тот злосчастный день, когда Моргана и Моргауза, призвав каменных рыцарей, захватили его родной замок, Артуру пришлось бежать, в чём был, из всех богатств унеся кинжал и корону, болтавшиеся теперь в заплечном мешке, да вырезанную из коры свистульку, подарок Мерлина. Принц погладил висевшую на шее игрушку, приложил к губам, тихонько подул. Эта мелочь, между прочим, ему жизнь спасла, не дала заснуть, когда остальные свалились. Теперь оставалось найти способ вернуть трон и помощников в этом деле. Почти год наследник без наследства болтался по дорогам Альбиона. Фантазия пока подводила Артура, помогать ему никто не спешил. Однако добрый дружеский совет он уже получил.

Уходить из замка пришлось через подвалы. Артур знал секретный ход, выводящий далеко за пределы города, о котором Моргана не подозревала. И вот там-то, в сырой темноте, слегка разгоняемой неровным светом факела, принц услышал голос:

- Иди навстречу своей Судьбе, юный Пендрагон! Без неё ты не сделаешь и половины!

От неожиданности Артур чуть не выронил факел. В одном из ответвлений коридора вспыхнул огонь, куда более яркий, чем тот, что освещал дорогу. О боги, это был дракон, изрыгающий пламя.

- Отыщи свою потерянную Судьбу, и не забудь меня, когда станешь великим королём.

Дракон захлопал крыльями и перелетел на дальний уступ, показывая, что разговор окончен. Цепь на его ноге была очень, очень серьёзная.

На закате Артур добрался до фермы Джеба. Основной дом был сложен из дикого камня, к нему примыкал деревянный сарай, по двору были разбросаны разные хозяйственные постройки. Принц беспрепятственно подошёл к дверям, собак здесь почему-то не держали, и постучал о дверь массивным кольцом, которое держал в зубах бронзовый дракон. Возможно, от усталости, Пендрагону показалось, что металлическая морда ему подмигивает.

Джеб оказался белобрысым и конопатым парнем, чуть ли не здоровее самого Артура, с румянцем во всю щёку. Он дал новому работнику хлеба и молока, отвёл на почти пустой сеновал и велел прийти на рассвете.

Таинственную жену – Фрейю – Артур увидел только утром. Она уже накрыла во дворе стол к завтраку и собирала обед отправляющимся в поле мужчинам. Троим – Джебу, Артуру и своему братцу «с голосами в голове». Женщина была маленькая, чёрненькая, двигалась с кошачьей грацией. Она окинула принца странным оценивающим взглядом, и тот подумал, что не зря Джеб волнуется за свою жёнушку.

- Фрейя! – раздался позади смутно знакомый голос. – Я принёс тебе отвар, вот, выпей, станет полегче.

Артур медленно обернулся.

Человек перед ним стоял, шевеля губами, дёргаясь то вперёд, то назад, сжимая тонкими длинными пальцами глиняную чашку. Наконец он сделал шаг, поставил чашку на стол.

- Здравствуй, Артур.

Первым порывом Пендрагона было броситься и обнять его, но он стоял и разглядывал нового Мерлина. Такого же тощего, в старой рубахе с Артурова плеча, с отросшими волосами, на год старше и на тысячу лет свободнее. Артур ухватил его за шкирку, затянул за угол сарая и там, наконец, дал подзатыльник.

- Это задаток, - пообещал он. – Вечером продолжим. И помни – от меня не убежишь.

Губы Мерлина задрожали, глаза наполнились слезами.

- Артур… Я слышал…. Слышал, что Моргауза устроила в Камелоте. Думал… Я сам чуть не умер! Из-за меня…

Он не знал, куда деть руки, желая обнять и не смея прикоснуться без позволения. Желая кинуться в ноги – и убежать на край света. Тогда принц отвёл в сторону синий платок, прикусил и зализал кожу, а потом отступил на шаг, любуясь меткой, возвращённой на законное место. Поправил платок и вернулся к столу.

- Когда вы успели познакомиться? – спросил Джеб с набитым ртом.

- В Камелоте, - Артур потянулся за куском хлеба.

- Артур из Камелота. Прямо принц какой-то, - усмехнулся Джеб. Фрейя уронила ложку.

- Артур – очень распространённое имя в Камелоте, - быстро сказал Мерлин, опуская глаза. – Особенно с тех пор, как родился принц.

- Надеюсь, ты ничуть на него не похож, - прошептала Фрейя, поглаживая плечо. Мерлин, сидевший рядом, ласково обнял её, Джеб через стол дотянулся и накрыл ладонь жены своей лопатообразной ручищей.

- А чем он так провинился? – поинтересовался Артур, но его вопрос повис в воздухе.

Они в молчании доели, собрались и отправились на картофельное поле, а Фрейя осталась хлопотать по дому.

- Ну, - усмехнулся Артур, - значит, ты обзавёлся сестрой? Нашёл родню со стороны отца? – Тяжёлая рука с размаху опустилась на задницу Мерлина. Тот зашипел, старые штаны – не броня и не щит, а рука у Артура тяжёлая.

Беглый слуга стоял в углу сарая на коленях, верёвка, связывающая запястья, была перекинута через потолочную балку и натянута, выкручивая руки. Лоб упирался в пол, задница бесстыдно оттопырена.

- Артур, - попросил он. – Отпусти.

- Если ты будешь вести себя тихо, никто не прибежит. Или мне…

- Артур, ты не понимаешь! Может случиться несчастье. Я должен дать ей лекарство.

За стеной раздался шум, как от сильного ветра, и странный, нечеловеческий крик.

- Что это? – спросил принц.

- Корова.

- Нет, - Артур достаточно ночей провёл в хлеву за этот год.

- Артур, пожалуйста!

Полтора года, проклятые полтора года принц не слышал этих слов, этого голоса. Огонь побежал по жилам при одном воспоминании, приливая к низу, к низу…

- Артур, ты не понимаешь, ещё полчаса… Пожалуйста, выпусти меня, я никуда не сбегу, чем хочешь тебе клянусь, и расскажу тебе всё, всё, только не сейчас… - его мольбы только раздразнивали принца.

Пендрагон приспустил штаны слуги и провёл пальцем по ложбинке между ягодиц. Он безошибочно отыскал заветную дырочку и толкнулся в неё. Мерлин ойкнул и дёрнулся.

Шум за стеной нарастал.

- Ты снова такой тугой, - углубляя палец, шептал Артур. – Как давно я не был в тебе? Полтора года? Ты скучал?

- Да… - выдохнул Мерлин. – Артур, она… пожалуйста…

- Хорошо, - принц вытащил палец. – Я отпущу тебя ненадолго, но сейчас, - он погладил то, над чем трудился последние полчаса, вырезанную из припрятанной крупной картофелины игрушку, - у меня есть кое-что для тебя. Ты не заслуживаешь снисхождения, и только ради бедной девушки… - рука Артура дрогнула, когда «мычанье коровы» превратилось в адский вопль и стену тряхнуло от тяжёлого удара. Пробка одним движением вошла в сжавшееся отверстие, и Мерлин глухо вскрикнул. Артур покосился на стену и развязал верёвку.

- Дальше не ходи, - Мерлин остановил Артура перед низкой дверью, ведущей в ту часть дома, откуда неслись вопли. Тот задрал брови. – Сейчас нельзя. Пока она не успокоится, - он скрылся за дверью с дымящейся чашкой лекарства. Ступал он очень, очень осторожно, иногда прикрывал глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.

Вопли потихоньку успокоились.

- Тише, тише, маленькая, - доносилось из-за двери. И наконец: - Входи, Артур.

Тот вошёл в просторное, слабо освещённое помещение. На полу, свернувшись клубком, лежала огромная чёрная кошка. Её голова покоилась на коленях Мерлина, и парень медленно поглаживал животное между ушами. Крылья трепыхнулись, когда Артур появился на пороге, но тут же снова сложились. Кошка мурлыкала на всю комнату, медленно погружаясь в сон. Через её плечо, ясно проступая на фоне блестящего тёмного меха, переходя на грудь, тянулся багровый шрам.

- Ты… ты… она… - Артур не очень хорошо разглядел пленную друидку в человеческом облике, но бастета и нанесённую им самим рану помнил отлично. Так вот куда делся зверь!

- Она слишком дорого обошлась мне, - прошептал Мерлин, почесав монстра под челюстью, как обычного домашнего любимца. Пендрагон глядел, как длинные пальцы зарываются в тёплый мех, и чувствовал, как низ живота всё больше тяжелеет. - Мы с Гаюсом еле выходили Фрейю, а потом я сбежал с нею, думал о маленькой ферме, детях… - он горько засмеялся и покачал головой. – Почти всё сбылось, только дети не мои. Ты их как-нибудь увидишь, если окажешься на ферме днём. Я… я никогда не думал, что стану так тосковать по тебе, что наша влюблённость пройдёт едва ли не раньше, чем я услышу дурные вести из Камелота. Но мы перебирались с места на место, дальше и дальше, пока не осели у Джеба. Он любит Фрейю даже такой. Она мне давно как сестра. И я наконец нашёл – нет, не способ снять проклятье, лекарство, после которого ей не хочется нападать на людей, - он чмокнул зверюгу в бархатный чёрный нос, осторожно снял её голову с колен и поднялся, судорожно вдохнув, когда игрушка внутри задела чувствительную точку. – Я весь твой, Артур. Как всегда.

Артур глядел на маленькую, аккуратную задницу Мерлина в мерцающем свете масляного светильника. Слуга стоял на четвереньках, разведя ноги в стороны, такой открытый, беззащитный и покорный, наивный идиот, который верит, что может снять проклятье с бастета и что Артур станет величайшим королём. Он обхватил пальцами основание игрушки, потянул назад, толкнул слегка вперёд. Мерлин застонал.

- Кто-нибудь ещё…

- Нет, Артур, - Мерлин посчитал, что не стоит принцу знать о том, как однажды им с Фрейей было нечего есть, и он, как мужчина, не мог не решить этот вопрос.

- Почему ты сбежал тогда? Неужели из-за неё?

Молчание прерывалось только шумным дыханием и стонами, когда принц, поворачивая игрушку, задевал особенно чувствительное местечко. Мерлин молчал. Пендрагон резко выдернул игрушку, и слуга застонал от накативших ощущений и сразу – резкой опустошённости.

- Отвечай, - Артур положил горячие руки, от которых жар разливался по всему телу волшебника, ему на прогиб поясницы.

- Ар… тур… - выдохнул Мерлин. – Я ужасно устал, и влюбился, и послал дракону под хвост твою великую судьбу. Я был таким идиотом… Пожалуйста, Артур…

Умственное расстройство, как обычно, в момент сильных переживаний показало себя во всей красе. Этот дуралей искренне был уверен, что Камелот устоял бы, останься он рядом с Артуром.

- Ну уж нет, - сопровождая слова звонкими шлепками, сказал Пендрагон. – Я верну судьбу, и трон, и персональные колодки для тебя на главной площади. Отдельные, чтобы прочим тоже было где постоять, - и вдруг неожиданно резко, до конца, вошёл, прижавшись к покрасневшим, саднящим ягодицам. У Мерлина вырвался вскрик, а у Артура - стон. – Ты снова такой тугой…

Полтора года… Это было едва ли не столько же, сколько Мерлин служил Артуру. Волшебнику казалось, что он никогда не привыкнет. К работе днём и ночью, к постоянным попрёкам, побоям, колодкам, шлепкам и щипкам до синяков, хозяйским оглаживаниям, к захватам, зажимам и, в конце концов, тому, к чему всё шло.

Первый раз это случилось в оружейной, после тренировки, когда Артур был ещё слишком взбудоражен боем, а Мерлин в очередной раз прошёлся по поводу предстоящего турнира, конкурса отбитых мозгов.

- …нет, они не радуются, что живы остались, кидаются в следующий бой. Не для того, чтобы защитить своё, или, в крайнем случае, отнять чужое. И ты, разумеется, подтвердишь звание чемпиона среди этих пустоголовых…

Миг спустя он уже стоял с рукой, больно заломленной за спину. Артур вдруг прижался бёдрами к его заднице, давая почувствовать весьма заметное возбуждение, а потом резко развернул и жёстко оттрахал в болтливый рот. Заставил проглотить, а потом, поправляя штаны, как ни в чём не бывало, выдал привычный список поручений. Мерлин мог только кивать, нормально разговаривать он стал только к вечеру. Саднило горло, горело ухо, за которое принц держался, насаживая слугу на себя, болела рука, которую Артур до конца так и не отпустил. А к дружеским – почти дружеским – подначкам волшебник вернулся и того позже.

И тут же был жестоко наказан.

Правда, он опять перестарался, но Мерлина можно было извинить. Два дня в колодках, удар о стену и купание в холодном озере, а потом дорога через лес с полумёртвым принцем на плечах никого бы не сделали разумнее. Только дверь закрылась за Гаюсом, пообещавшим не выдавать маленькую тайну возвращения Артура, Мерлин добавил, что тот был похож на токующего глухаря, что любая старушка могла подойти и уложить лучшего бойца Камелота и окрестностей скалкой, и что если у кого-то что-то свербит, он, как будущий врач, может подсказать отличный способ снять напряжение.

- Я и так его знаю, - вздохнул Артур, перехватил запястья мага и затащил его к себе в постель.

Мерлин, сжавшийся, угловатый, напряжённый, не успел ничего возразить, как принц вошёл в него, не утруждая себя подготовкой. Тяжёлая рука вдавила темноволосую голову в подушку, приглушая крики протеста и боли. А потом ощущения перешли в свою противоположность. Паника гнала по жилам кровь, голова кружилась от нехватки воздуха сладко, сладко, и вдруг захотелось быть растянутым ещё больше, заполненным до самого горла. Мерлин оттаял, обмяк, и неожиданно для себя бурно кончил вместе с Артуром.

- Я проголодался, - заявил тот минуту спустя, выталкивая волшебника из постели. – Принеси мяса и вина, а потом проваливай, но не забудь подготовить оружие и одежду, я не хочу завтра осматривать караулы в недостойном виде.

Каждый раз, покидая постель Артура, Мерлин чувствовал себя немного безумным, больным и разбитым, некоторое время ходил как пришибленный, от ощущения, что всё складывается единственно возможным образом, но как-то ненормально. Гаюсу юноша не жаловался, тот как-то сам догадался, но ничего не говорил, только смотрел сочувственно.

Никогда оно не «стерпится» и не «слюбится», что бы там ни говорил дракон. Невозможно было привыкнуть к почти дружеским тычкам и тисканьям при всех, вызывавшим косые взгляды Утера. К хищному взгляду в спину, точнее, ниже, когда слуга мыл пол или с завидной регулярностью торчал в колодках. К тому, что Артура, оказывается, провоцировала дерзость и возбуждало сопротивление. Покорность, напротив, вызывала в нём желание ударить. Чувство собственничества, вполне предсказуемо распространившееся на его Мерлина, выражалось внезапными вспышками гнева, наказаниями за случайный взгляд не в ту сторону, а однажды перешло все границы.

И Мерлин сбежал, впервые увидев, что его помощь принимают с благодарностью, посчитав пронзительное щемящее чувство любовью, решив, что вполне может обрести счастье и свободу вместо писаного вилами по воде великого будущего.

Фрейя никогда не спрашивала про синяки и ссадины, покрывавшие тощее тело волшебника, и про ожог, так же, как он не спрашивал её про Хелига. Всё это осталось в прошлом. Они занимались любовью среди ярких летних трав, потом осень постелила им пёстрые листья, и уже дыхание вырывалось паром изо рта, и подмерзающая земля звенела, когда Мерлин почувствовал странный укол в сердце. Это пройдёт, подумал он, чувствуя, как маленькое тело девушки прижимает его к колючей ткани плаща (разумеется, маг не мог позволить любимой оказаться снизу, практически на ледяной земле). Скоро ляжет снег, белый-белый, как новая жизнь.

В этот день дракон перестал ломиться в его голову, впервые за много дней прекратил давно уже невнятные на таком расстоянии мольбы и проклятия. Наконец свободен, со светлой грустью подумал Мерлин.

И вот всё возвращалось.

- Не прикасайся, - сказал Артур, отдыхая внутри Мерлина, всем весом навалившись на спину по-прежнему стоявшего на коленях слуги. – Скоро продолжим. Или мне придётся всему учить тебя заново?

Волшебник чувствовал, как крупный член Артура твердеет внутри него, чувствовал спиной скольжение горячей кожи и щекотание светлых курчавых волос, покрывавших грудь принца, тот быстро, неглубоко дышал. Мерлин тихонько промычал в знак согласия. Его собственный член прижимался к животу, болезненно-напряжённый, жаждущий прикосновений, но маг терпел, нет, не просто терпел, однажды он уже понял: терпел, потому что это ему нравилось.

В самое голодное и холодное время, в конце зимы, беглецы осели у глуховатой старушки, жившей на краю полупустой деревни, хозяйке не было дела до книг и склянок Мерлина, за которые однажды его чуть не сожгли в какой-то деревушке. Она прекрасно спала под вопли рвущейся с привязи Фрейи. А ещё в кладовой обнаружилось несколько потрёпанных фолиантов, которыми многие годы подпирали шкаф, прижимали капусту и тому подобное.

Мерлин хватался за любую работу, а в остальное время погружался в эксперименты. Его грызла странная тоска. За зиму Фрейя превратилась из любимой в любимую сестру, маг боялся признаться себе, что боится потерять её, ведь тогда принесение судьбы в жертву окажется напрасным. Лекарства не было. Средства снять проклятие не было. Не было денег и работы, даже Фрейе отказала женщина, раньше бравшая её в помощь по хозяйству. Все деревенские сидели по тёплым углам, доедая последние жалкие запасы. Именно тогда Мерлин решился привести домой заезжего купца «поглядеть на плоды научных изысканий», услав куда-то Фрейю. А старушке было всё равно.

Воспоминания о руках Артура, его жарком теле, прерывистом дыхании, запахе, вкусе, толчках внутри нахлынули, как летний ливень, Мерлин захлебнулся в них, он даже не мог потом вспомнить, что делал с ним купец. Купец, принёсший дурные вести.

Оказывается, не так уж и мрачна была жизнь волшебника в Камелоте. Оказывается, у него было дело. Его любили, пусть нас не всегда любят так, как нам хотелось бы. Оказывается, человек, чья солнечная улыбка парила над ним всю зиму, заставляя сердце сжиматься, был уже полгода как мёртв. Мертвы были Гаюс, и Гвен, и все прочие, и даже Утера было смертельно жалко. Моргана приказала разрушить Камелот, срыть до основания, покрыла это место непроходимым колдовским лесом, чтобы другим правителям неповадно было бороться с магией. И где-то там, погребённый в подземелье, на цепи, наверняка уже умер дракон. Вот почему он перестал звать. Мерлину некуда было возвращаться.

Фрейя застала его заплаканным, свернувшимся в калачик, и сама заплакала, связав это с горстью мелких монет на столе, а потом события покатились кубарем. Мерлин заболел – ходил из угла в угол, никого не узнавал и разговаривал с мертвецами. Ко Фрейе стал заглядывать Джеб, приносил девушке лакомства, кутал в тёплый платок, просил не выходить поздно, потому что в округе видели следы огромной кошки. Потом кто-то побил им окна, а ещё потом Джеб пригнал подводу, на которой сидели двое маленьких укутанных детишек, погрузил туда же счастливую Фрейю, потерянного Мерлина с его «библиотекой» и «лабораторией», и увёз к себе на ферму. Оказалось, прошлой зимой в округе был мор, и Джеб потерял всю семью, кроме маленьких племянников. Хозяйка, у которой работала Фрейя, приглядывала за малышами, а ещё имела виды на их опекуна, и больше всех была недовольна исходом дела.

К весне, когда стало больше солнца и побежали первые ручьи, волшебник тоже начал оттаивать. Он наконец нашёл успокоительное средство для названной сестры, немного улучшив состав микстуры, которой Гаюс поил пол-Камелота. Мерлин буквально сдувал с Фрейи пылинки, не давал заниматься тяжёлой работой, тем более теперь, когда они с Джебом ждали первенца. Берёг её за неё и за Артура.

Он похудел и вытянулся ещё больше, отросшие волосы прядями падали на плечи, на лоб, мешали читать, и юноша закладывал их за уши или в задумчивости накручивал на палец.

В один ужасный день Мерлин понял, что никогда не сможет снять проклятье. Только неведомые Повелители Драконов, обладавшие особым даром, были способны на это. Сам юный волшебник при старании мог бы отыскать заклинание, которое перенесёт проклятье на другого человека. Даже если бы это был самый негодный негодяй, Мерлин видел в этом что-то мерзкое. В тот вечер он со слезами говорил пустому месту:

- Я очень виноват перед тобой. Ты столько для меня сделал, а я так и не задумался, почему. Я ничего не знаю про тебя, и снова вспомнил, только когда пришла нужда. У кого же ещё узнать про Повелителей Драконов, как не у драконов? Нет больше драконов, Повелители осиротели, рассеялись по свету навсегда, а я даже имени твоего не спросил…

Стоял конец лета, ночной воздух был тёплым, как парное молоко, но мага била дрожь. Он приготовил свежую микстуру для Фрейи, принялся в сотый раз перерывать книги, чувствуя, что вот-вот придётся сняться с места и отправляться на поиски в реальном мире, да так и заснул на заскорузлых от капустного рассола страницах.

А когда наутро появился Артур, Мерлин сперва решил, что у него опять видения.

Артур восстановился, не выходя из слуги, и снова принялся наносить удары, тяжёлые, как таран, пробивающий ворота.

- Я вернулся, Мерлин, и теперь твоя жизнь будет лучше с каждым днём. Уже завтра мы будем заниматься любовью в кровати, это гораздо удобнее. А спать в кровати мы будем, скорее всего, уже сегодня, ведь у тебя есть кровать?

- Да-а-а… - выдохнул волшебник.

- Видишь ли, я ещё принц, а возможно, уже и король, и должен заботиться о своих подданных, - шептал Артур прямо ему в ухо, горячо, посылая волны сладкого тепла по всему телу. – Я позабочусь о своих подданных. Ты будешь первым советником за неимением лучшего, завтра же отыщешь в своих книгах всё о судьбе и драконах… Ч-что?

Тело Мерлина неожиданно свела такая судорога, мышцы так сжали член Артуа, что принц увидел волшебный фейерверк, о котором только читал в непристойных продолжениях неизвестных авторов к знаменитым рыцарским романам. Очнувшись от чрезмерного оргазма, он понял, что лежит, придавив к полу без разрешения кончившего слугу. Впервые он видел Мерлина по-настоящему напуганным, и это было не из-за вполне ожидаемого гнева господина.

- Ты боишься драконов? – спросил принц, задрав обе брови.

- Я не боюсь того, чего нет, - вздохнул маг.

- Да я же с ним разговаривал, как с тобой, уходя из Камелота! – взорвался Артур, треснув кулаком по земле. Нет, как оказалось, по плечу Мерлина.

- У-у-у… у тебя тогда был тяжёлый день, сир, - простонал тот.

Артур поднялся на ноги и плюнул.

- У меня были тяжёлые полтора года, но теперь они закончились. Утро вечера мудренее, завтра начнём искать мою судьбу, о которой говорил дракон, а теперь – в кровать. И прихвати по дороге какой-нибудь еды для меня. Я опять проголодался.

- Испытания пошли тебе на пользу, Артур. Раньше кое-кто даже штаны без моей помощи отыскать не мог, - бормотал Мерлин, подбирая себя с пола.

Вырвавшись из замка, Артур не сразу осознал, что говорил с драконом, вот только что, сейчас. Он не сразу осознал, что разом лишился всего – отца, Камелота, подданных, нет, просто людей. Они мирно спали колдовским сном, а каменные рыцари, возможно, уже резали их, сонных и беззащитных. Но не всякого врага побеждают в лоб. Оставалось лишь утешаться этим.

В первую ночь усталость взяла своё, принц проспал на чужом сеновале, куда пролез тайком, почти до полудня, а после попытался обдумать сразу три мысли: он говорил с драконом, он должен вернуть Камелот и он ужасно проголодался.

Вопросы он решил в обратном порядке: позаимствовал у крестьян еды, которая и так принадлежала ему по праву, и направился в сторону границы с Мерсией, потребовать помощи у военных союзников, а дракона оставил на потом. За пару дней до прибытия ко двору короля Байярда принц за кружкой мёда в придорожной таверне узнал, что в подземельях королевского замка уже сидит один самозваный принц Артур и ждёт, пока у Морганы найдётся время навестить его. Тут было несколько плохих новостей сразу: Байярд – предатель, Моргана знает, что Артур сбежал, и намерена его найти. Не заходя в столицу, Артур отправился во владения короля Олафа, не рассчитывая на особо тёплый приём, но надеясь на честное соблюдение договора. И снова зря.

Это был самый странный год в жизни Артура. Конечно, народ его томился в плену, не говоря уже о разорённом замке, принцу везде отказывали в помощи и средствах, по пятам шли шпионы Морганы. Но он был свободен впервые в жизни. Волен идти, куда хочет, и делать, что хочет, правда, в большинстве случаев желания совпадали с долгом, и теперь долг не тяготил, а призывал Артура. Он был молод, здоров и силён, а молодость, здоровье и сила не способствуют долгим душевным терзаниям. Он обошёл весь Альбион, брался за разную работу, поглядел, как живут простые и благородные люди за пределами его вотчины, и каждый раз представлял, как бы он распорядился этим городом, этим полем или рудником, этими жизнями, передай их судьба в его руки.

- А вот как ты думаешь, Мерлин, - начинал он рассуждать вслух, усевшись где-нибудь на берегу лесного ручья с куском хлеба в одной руке и с прутиком в другой. Он ел хлеб, вычерчивал на мокром песке план сражения за ближайшую крепость, разглаживал его ногой, отряхивал крошки с одежды и шёл дальше, дальше. Мерлин не возражал.

Мерлина не было.

Его не было давно, бесконечно давно. Были другие, девушки и юноши, но слишком часто утро и до, и после разделившей жизнь Артура гибели Камелота начиналось с недовольного:

- Мё-ё-ёлин! – остающегося без ответа. Слишком многими мыслями хотелось поделиться с непутёвым слугой, мнением которого Пендрагон на словах всегда пренебрегал, а на деле выходило, что не очень.

Гвен осталась в замке, спала, обняв шитую золотом подушку в покоях Морганы, а Мерлин был беглецом, предателем, но занимал мысли Артура куда больше. Однажды драка в трактире произошла потому, что Артур озвучил то, что, по его мнению, сказал бы Мерлин.

- Мё-ё-ёлин, обязательно тебе было раззевать варежку? – громко ругался он на совершенно пустой дороге, потирая свежий синяк.

И увидев слугу, похудевшего, обросшего, всё такого же бледного и с сияющими, нездешними синими глазами, Артур простил всё, всё, и вцепился в него, чтобы никогда больше не отпускать.

- Артур, я не могу её оставить… пока… Джеб ещё не слишком хорошо готовит отвар, - Мерлин просто не мог признаться Артуру вот сейчас, когда тот едва вернулся в его жизнь, о том, что сам, вернее, его магия, является одним из главных компонентов лекарства.

- Но дракон…

- Забудь про дракона, Артур. Их нет. Твой отец об этом позаботился. Даже если он придержал одного для себя… уй… за что… никто не способен прожить полтора года без еды под развалинами замка. Может, ему там и дышать нечем. Они все умерли. А она жива. И может поправиться.

- Кхм, - раздалось от калитки. Высокий черноволосый человек стоял, оперевшись на один из столбов, и с улыбкой наблюдал за ссорой. Во дворце тоже любили поглазеть на них с Артуром, припомнил Мерлин.

- Могу я вам чем-то помочь? – спросил он прохожего. Трактирщик иногда присылал ему больных или хозяев заболевшей скотины. – Да сохранят боги вас и вашу скотину, не нужен ли вам лекарь?

- Возможно, я и сам могу вам чем-то помочь, юный коллега, - усмехнулся мужчина. – Я тоже лекарь, а зовут меня Балинор. Мне нужен всего лишь ужин и ночлег, я готов заплатить деньгами или работой.

Парни переглянулись.

- Нет, - покачал головой маг, не склонный доверять каждому встречному. – Просто нужно очень специфическое средство. А переночевать доброго человека мы всегда пустим. Не прогонять же вас глядя на грозу, - Мерлин с улыбкой поглядел в совершенно ясное небо. Артур засопел.

Ночь действительно выдалась грозовой. Ливень хлестал по стенам и крыше, дети проснулись и испуганно визжали при каждом раскате грома. Джеб сел на кровать, прижал их к себе и накрыл одеялом, словно наседка крыльями, чтобы немного успокоить. Фрейя очень волновалась, бегала по комнате, била себя хвостом по рёбрам. Мерлин в отчаянье пытался её унять, всем после бессонной ночи предстоял тяжёлый день на раскисшем картофельном поле. Он оставил Артура спящим в кровати, и очень удивился, когда высокая фигура в свете молний вступила в «спальню» Фрейи. О нет, это был Балинор.

- Постарайся мне не мешать, юноша, - сказал он. – Постарайся, чтобы мне никто не мешал. Это очень опасно.

А дальше перешёл на язык, который Мерлин понимал как никакой другой. Балинор говорил то быстрее, то медленнее, помогая движениями рук и тела, иногда почти напевая, почти танцуя, и юный волшебник сам не заметил, когда включился в этот странный танец, в это таинственное пение. Голоса и жесты переплетались, глаза обоих горели золотом. Последняя нота повисла в тишине. Обнажённая девушка лежала на полу, вздрагивая от ночной прохлады, и Мерлин поспешил набросить на неё продранное острыми когтями бастета одеяло – единственное, что было в комнате.

- Я хотел бы уложить её в постель, а после побеседовать с вами, - Мерлин поклонился бродячему лекарю. Тот кивнул. Маг повернулся к дверям и нос к носу столкнулся с ошарашенным Артуром. С минуту они смотрели друг на друга, а потом Мерлин обнял Фрейю за плечи, согревая, и повёл её прочь из комнаты.

Артур молчал. Уже довольно долго. Он сидел в углу кухни, глядел на закипающую в котле воду. Мерлин привычным, точным и таким красивым, что у принца захолонуло сердце, движением отправил горсть травы в кипяток, половником разлил дымящуюся жидкость по кружкам. Дождь за окном всё не унимался. Как они мешки вывозить будут, подумал Артур, телега же сядет. Боги, о чём он думает? Неужели магия неспособна вытянуть телегу из грязи?

За эти полтора года он сильно переменил отношение к магии, столкнувшись с ней в чужих землях не раз, увидев её и ранящей, и лечащей, и подметающей двор. Конечно, у Мерлина были причины бояться, раньше, бояться и бежать, но сейчас, когда Утера не было…

- Почему ты не сказал мне… сейчас, когда закон…

- Артур, - мягко прикасаясь к его плечу, ответил Мерлин. – Я просто боялся, что ты развернёшься и снова исчезнешь…

Вошёл Балинор. Сел на крепкий табурет. Артур без стеснения разглядывал заезжего мага. Наверно таким станет Мерлин лет через двадцать, если не будет прятать свою силу. Принц даже поразился, до чего они похожи.

- Чем мы можем отблагодарить великого Повелителя Драконов? – благоговейным полушёпотом спросил маг.

- Ужин и ночлег, - улыбнулся Балинор. – То, что мне нужно, вы дать всё равно не сможете, а всё остальное у меня есть.

- Как вы с ним похожи, - рассмеялся Мерлин.

Артур засопел, почему-то усмотрев в этом обидный для себя намёк. О ком же ещё Мерлин мог говорить таким голосом, с лаской, снисходительностью и гордостью одновременно?

- Я о драконе, ты, задница, - с упрёком бросил ему Мерлин.

- Где ты…

- Я тоже из Камелота, сир, - усмехнулся волшебник.

Балинор нахмурился.

- Сир? Так ты сын Утера? Зачем ты ему помогаешь, юноша? – обернулся Повелитель Драконов к Мерлину.

- Из корыстных соображений, разумеется, - подмигнул тот.

- Ты, видимо, учился у Гаюса, - покачал головой Балинор. – Хороший человек, но сторонник Утера до мозга костей. Превратил такое чудо в цепного пса Пендрагонов.

Мерлин вспыхнул.

- Он служил только мне, к тому же из рук вон плохо, а потом и вовсе сбежал, - неожиданно заступился за него Артур.

- Дракон сказал, - торжественно произнёс маг, - что Артур станет величайшим королём былого и грядущего, и что мы с ним как одно целое, а я, - его плечи поникли, - не поверил и сбежал от великой судьбы, - в этом месте Артур привычно вздохнул и пожал плечами, у парня всегда было не в порядке с головой. - Но вчера мы снова встретились, а сегодня появились вы. Разве это не знак? Разве вы не поможете…

- Нет, - резко оборвал его Балинор. – Я не стану помогать сыну этого монстра. Утер отнял у меня всё. Он травил меня, как зверя, разлучил с любимой женщиной, загнал на край земли, где я жил, как червь, и только ещё большая беда заставила меня сдвинуться с места.

- Тогда подумайте о простых людях, ни в чём не повинных жителях города, о своих друзьях и родных в Камелоте…

Балинор промолчал. Дождь легонько постукивал в окно, стихая. На улице начало светлеть.

- Откуда ты взялся, юноша, такой наивный и неиспорченный? – произнёс наконец Повелитель Драконов. Артур с трудом сдержал смешок. Гаюс называл умственное расстройство Мерлина «врождённой этикой», а насчёт неиспорченности принц мог бы поспорить.

- Из Эалдора, - широко улыбнулся маг.

Балинор вдруг изменился в лице, поднялся, шагнул вперёд и прижал Мерлина к себе так, что тот сдавленно пискнул.

- Мерлин из Эалдора, человек, не верящий в драконов, - он смеялся, а по лицу текли слёзы.

- Что за беда, - раздалось из глубины Балиноровых объятий. – Зато они в меня верят. Верили. Верил. А теперь его нет.

Балинор захохотал в голос.

- Камелот, юноша, строил Корнелиус Сиган.

- Знаю такого.

- Даже Нимуэ не смогла разрушить замок. В этот раз жители должны были умереть, но только уснули. Волшебный лес отлично скрывает неспособность наших милых дам к чему-то серьёзному. Дракон просто спит. Но я хочу разбудить его. Тело, погружённое в волшебный сон, может долго обходиться без воды и пищи, однако не бесконечно.

- Артур…

Не считая того первого вечера, они действительно делали это на кровати. За исключением ночёвок под открытым небом или в чужих сараях.

- Не смей мне лгать, Мерлин.

На кровати было куда удобнее. Правда, задница у волшебника все два месяца не переставала саднить, потому что Артур, кажется, решил отыметь его в кратчайшие сроки за всё полуторагодовое отсутствие.

- Артур! Пожалуйста! – принц перестал двигать бёдрами и продолжал дразнить соски мага.

- И почему Балинор так смотрел на тебя? И кто этот Гавейн? И Элиан? Ты, маленький развратный волшебник, что тут вытворяешь за моей спиной? – Артур положил пальцы на тонкую шею Мерлина и слегка прижал горло.

- Ар… ах… - прохрипел тот. Артур слегка ослабил хватку. – Гавейн просто друг, он спас нас как-то от толпы разбушевавшихся крестьян.

- И ты вознаградил его? – принц по-особенному повёл бёдрами. – Он лучше меня?

- Артууур…

- Элиан лучше?

- Он брат Гвеневры.

Имя упало тяжело, как камень.

Вместе с Мерлином к Артуру начали возвращаться люди из прошлой жизни. В амбаре терпеливого Джеба появился Ланселот, притащивший с собой приятеля, большого ребёнка в кольчуге на голое тело. Леон, бывший в дозоре, первым принявший удар рыцарей Медира, выхоженный какими-то странными друидами, рассказал совсем уж невероятную историю, после которой Мерлин два дня ходил мрачный. И вот теперь Гвен. Вернее, пока только её брат.

Артур замер. Видимо, он был на пути к потерянной судьбе, ну да, он так и думал обычно, что дракон имел в виду Гвен. Он помнил, как рыцари Медира притащили сонную девушку довольной Моргане, тогда он сжал зубы от бессилия, едва не испортив подарок Мерлина, странный свисток, слышный только тому, кто в него дунет.

Значит, Гвен. Ведь не Моргана же. И не Мерлин. Мерлин – он как старая одежда, ставшая почти второй кожей. Судьба – это что-то другое.

Люди из ближнего прошлого тоже стали появляться, хотя искать шатавшихся по острову Артура или Мерлина можно было искать где угодно. Они стучались в ворота фермы, и принц неожиданно начал понимать, что те, кто вернёт ему Камелот, те, кто станут его солдатами и рыцарями, это люди, которые делили с ним хлеб, работали на одном поле, дрались плечом к плечу в таверне, для которых он – тот самый Артур, что затащил на гору целую подводу железа, починил забор старой Пэм и перепил Гавейна. Маленький заговор зрел на заднем дворе Джебова хозяйства.

Одна только Фрейя до сих пор недолюбливала принца.

Когда был собран урожай, а от Балинора всё ещё не было вестей, Артур приказал Мерлину собираться. Дракон был бы отличным подспорьем в бою против двух ведьм, и кроме того, надо было расспросить его про судьбу. Вручая уходящим узелок с пожитками, девушка сурово посмотрела на Артура.

- Мерлин, если ты не хочешь идти с ним, если он снова запугал тебя, оставайся, поверь, мы сможем тебя защитить, - сказала она вдруг.

- Я не… - начал было принц, но Фрейя резко оборвала его.

- Я слишком поздно поняла, что ты тот самый неблагодарный хозяин, обращавшийся с ним, как с собакой. Ты даже клеймил его, как скотину, - лицо девушки побледнело.

Пальцы Артура дрогнули, словно снова почувствовав шероховатый силуэт парящего дракона внизу живота, легко ощутимый на прохладной гладкой коже. Принц вспомнил, как выгнулся в путах Мерлин, как зашёлся в беззвучном крике, как он был прекрасен, даже со слезами, текущими по искажённому от боли и гнева лицу. Так значит, девчонка приходилась волшебнику не совсем сестрой. Тем лучше, что она видела знак, пусть знает, чей это…

- Фрейя, это только наше с ним, понимаешь, - Мерлин успокаивающе положил руки ей на плечи. – Ты знаешь, я мог бы защитить себя и сам, если бы… если бы хотел.

Та продолжила, словно не слышала.

- Я простила тебе это, - девушка коснулась места, где, невидимый под одеждой проходил шрам, - но Мерлина никогда не прощу. Это не он перед тобой виноват, что бы он там себе не думал, это ты виноват перед ним, кругом виноват, слепой, самовлюблённый, бессовестный…